~5~
Впервые Рей испросила божьей помощи пять зим назад, когда Тиа, обычно переполненный энергией, неожиданно свалился с лихорадкой.
Он лежал в беспамятстве дома у Старого Мастера, который радел о мальчишке если не как о собственном сыне, то как о братучаде, хоть Тиа и утверждал, мол, не родичи они по крови. Тряпицами, смоченными в студеной воде, Рей обтирала горячего, словно печка, Тиа, заставляла пить теплый бузинный настой, а когда и сама готова была свалиться с ног от страха и усталости, Мастер отослал ее за травами, да велел не торопиться.
Альвочка бежала в горы, не разбирая тропы, прямиком к Яблоньке. Тогда долго и с чувством она молила Богов вылечить единственного братишку.
А вернувшись к закату с пучком необходимых трав, нашла Тиа бледным, измученным, но вполне живым. Лютый жар наконец отступил, уступив место крепкому целительному сну.
читать дальше
Рей молилась редко, лишь по особенной нужде, сама будучи не в силах осмыслить и осилить - не дело беспокоить Богов по пустякам. В моменты подобного отчаянья ее жгло неосознанное, инстинктивное желание, тянущее, зовущее к северным утесам, прямо к каменному древу Уэтаскивин.
Иной раз юная альва приходила сюда и без прошений, сидела тихонько, прижавшись щекой к теплой коре одинокой яблони, иногда негромко рассуждала о прочитанной книге или о новой проказе, придуманной Тиа, или о том, как прекрасна осень на Альвилоне, а потом неизменно обнимала молчаливую собеседницу со смутной грустью и уходила, не прощаясь.
Так и теперь Рей потянуло к подножию края мира нестерпимо и срочно, словно якорь по велению молодого капитана потянули на судно, стремясь скорее покинуть неприветливые берега.
Серая хмарь изливалась с неба бесконечным потоком, временами нетерпеливо и оглушительно рыкая. Крупно дрожа, Рей отстранилась от уютного тепла яблони, подняла глаза к бушующему небу, вскинула руки во внезапном наваждении, словно силясь дотянуться до низких туч. В голове ее, среди простых желаний и мыслей, неоформленных и текучих, подобно уверенному голосу грозы, глухим заклинанием звучала молитва. Девочка кричала незнакомые и понятные, тоскливые и просящие, древние и нерожденные слова, сплетенные меж собой как нити доброго полотна — правильно, крепко. Срывая голос, освобождаясь от разрывающей необходимости донести до небес эту горькую отповедь, Рей хотела попросить попутных ветров для Тиа, но не имела сил вымолвить о том ни слова. Она словно звала на помощь, остро и стыдно, толком не понимая чего испрашивает, не умея остановить поток сплетенных слов, рвущихся наружу.
Гроза наконец прекратилась, и в тот же миг альвочка замолкла. Обессилено откинулась назад, в объятья иссохшейся яблони, забылась тревожной дремой под согласный рокот волн.
Когда Рей проснулась, усталое солнце уже клонилось к западным пикам.Она еще не успела стряхнуть с себя остатки сна, когда поняла, что не одна на этом пустынном берегу. Шагах в десяти стоял ладно сложенный крепкий мужчина в потертом плаще, и что-то в его внешности и позе насторожило Рей. Не было той присущей альвилонцам неуловимой грации, он словно прошел очень долгий путь, где повидал намного больше горя, чем радости. Его волосы были необычайно темными, а уши... Уши!
Тем временем мужчина повернулся, услышав ее копошение.
"Не смотри ему в глаза! Не смотри!" - вопил какой-то безотчетный инстинкт. Но Рей заставила его утихнуть.
Глаза незнакомца были темно-карими с медовыми лучиками, и невероятно губокими. Казалось, он удивился, увидев альвочку, не меньше, чем она ему. В его взгляде промелькнула нежность и невыразимая тоска - странные в сложившейся ситуации, но определенно светлые эмоции, и заметив это, Рей окончательно успокоилась. Только любопытство заставляло подрагивать нежные ушки.
Мужчина вдруг пошатнулся. Лишь теперь альвочка заметила темные круги под его глазами и впалые щеки. Наверняка он проделал долгий путь перед тем, как оказаться здесь. Не мешкая, она увела незнакомца к яблоне, подставив свое плечо, и усадила с подветренной стороны, откуда только что вскочила сама.
— Спасибо.
Спустя какое-то время Рей решилась нарушить молчание.
— Кто Вы? — спросила она робко.
Мужчина вновь будто удивился, но справился с эмоциями и произнес:
— Мое имя Сабрис, юная шии, — его голос был низким, с хрипотцой, но удивительно мелодичным. — Подскажи, как называть тебя? — он словно замер на целое мгновенье, пока альвочка не ответила:
— Рейнбель, — и, глядя на расстроенного собеседника, добавила торопливо: — Можно просто Рей, если Вам так больше по душе, - она смущенно замолкла.
Но любопытство вскорости одолело робость.
— Вы путешественник?
— Поневоле, — улыбнулся Сабрис и пояснил: — Я очень давно хотел вернуться на Родину, но не мог. Террайхель сильно изменился.
— Террайхель?
— Ты родилась на этом острове, Рей-шии? — недоуменно спросил мужчина, игнорируя вопрос.
— Да, и до сего дня ни разу не видала иноземцев, — неучтиво ответила альвочка, вздернув носик.
Сабрис присвистнул.
— Воистину, изменилось многое. Я путешествовал, кажется, слишком долго, был к северу отсюда и к югу, на западных равнинах и восточных озерах... А теперь и не ведаю, как зовется родной край.
Последние слова он произнес очень тихо, Рей не разобрала.