Название: Науи-Оллин*
Автор: sun hina
Бета: Altie
Жанр: джен, легкий юмор, драма
Рейтинг: PG, для отдельных глав может меняться
Примечание: сайд-стори к «Новому миру», автор Altie
Слоган: «Человек человеку — свет».
* в переводе с языка науатль «Наша эра». Пятая эпоха, пятое солнце или пятое сотворение, согласно мифологии ацтеков..1.
Воспоминания о приключениях юности все чаще вызывают улыбку, ностальгический вздох и легкий будоражащий стыд.
«Какая нелепость», - пробегает мысль, теряясь в веренице других, столь же незначительных.
«Сроки горят. Как и всегда, впрочем».
«Еще одну чашку кофе, пожалуй?»
«Зеленые или красные, вот в чем вопрос!»
Чарли торопливо осмотрелась в поисках очков. Последний вопрос всплыл скорее движимый любопытством — найти хотя бы одни, не опаздывая на работу, казалось непростой задачей.
— Вот вы где, предательские стекляшки, — пробормотала она спустя минут 10. Что ж, зато не пришлось выливать кофе, а хлебницу надо бы выкинуть к чертям, как они только туда попали.
«Зеленые».
«Работа не ждет!»
читать дальше
Профессия редактора оказалась довольно нудной, не в пример фотографии и театру, что уж говорить о живописи. Чарли не дорожила стабильностью, увлекаясь то одним, то другим, то третьим, и ничем конкретно. Дело обычно шло споро, приносило удовлетворение и... надоедало. Словно мироздание вкрадчиво шептало «не твое», разворачивало и уносило далеко... Париж, Гамбург, Прага, Зальцбург, Осло, Бристоль... сколько их было, маленьких точек на карте?
«Кажется, сегодня день воспоминаний».
«Не забыть зайти за бурбоном».
«И содовой, пожалуй».
В обед позвонил довольный до невозможности Мишель, рассказывал об отыгранном концерте, передавал приветы от ребят из группы, обещал прикатить на выходные («Ты ведь не свалишь из Брюсселя до конца этой недели?»), шепотом поделился впечатлениями о формах итальянских фанаток, и, со словами: «Не скучай, мелкая!», повесил трубку.
Чарли как раз успела доесть сэндвич.
Ближе к вечеру, закончив редакцию особенно унылой главы, девушка с чистой совестью посвятила себя интернет-серфигу. Нет, сегодня в мире не произошло ничего выдающегося, евро не вырос в цене, дожди в прогнозе не значатся. А вот электронная почта преподнесла сюрприз, такой, что от волнения вспотели ладони.
«Рейчел М.»
«К черту бурбон, джин — вот наш выбор».
Ноутбук обиженно погас. Чарли, не читая, выключила переносной компьютер и поспешила домой.
Она ненавидела это — дрожь в руках, обжигающую горечь алкоголя, стопку старых писем. Свою трусость. В отличие от многого, это не было нелепостью, и сколько бы лицемерия она ни копила — поставить штамп «ошибка» было не в ее силах.
Все началось зимой, около десяти лет назад. Беззаботные пятнадцать, снежный Гамбург, школьный театр. Чарли неспеша идет на свидание с очередным... Родригесом? Педро? Какое-то глупое имя — уже не вспомнить. Впрочем, в парнях не это интересно. Как и теперь, мысли несутся пушистым комом, неважные и безликие, и тут — какая досада — девочка вспоминает, что забыла в школе учебник по геометрии. Мишель точно отомстит ей за очередное «неудовлетворительно», а Чарли точно получит по заслугам за невыполнение домашней работы.
Вернуться придется, как ни крути, а Педро (или все-таки Родригес?) переживет, будет ему.
Ворота школы еще были открыты, но внимание девочки привлекло совсем другое. Рядом, возле забора, застыл огненно-рыжий водопад — как-то растеряно разглядывала приземистое здание высокая девушка, немногим старше самой Чарли, а за ее плечами струился густой поток длинных волос, обжигающе-яркий на снежном фоне.
«Красавица».
Чарли, не раздумывая, подошла к очаровательной незнакомке:
— Привет! Я могу чем-нибудь помочь?
Девушка, ничуть ни смутившись, обернулась на голос, и, улыбнувшись, ответила с порядочным акцентом:
— Ты учишься здесь? Я только на днях переехала, немного волнуюсь перед первым днем в новой школе... И город совсем не знаю, но тут так красиво...
Чарли задорно рассмеялась, прерывая этот чудный поток слов. Знакомство обещало быть приятным.
— Не переживай, здесь правда классно. Если хочешь, покажу тебе пару интересных мест, а кофе? Будешь? Кстати, я — Чарли.
— Рейчел Мирра, — представилась девушка. — Но лучше просто Рей.
Мишель сжалился над сестрой лишь спустя неделю, все-таки поделившись новым паролем от вай-фай. Впрочем на позабытую геометрию это никак не повлияло.
.2.
Рей, как оказалось, прилетела из Канады, и прекрасно говорила на родном для Чарли французском. Ей было уже 17, она любила сладости и мечтала стать археологом, тихо ненавидела математику, обожала собак. С ней было классно и уютно.
Надо сказать, у Чарли никогда до этого не было подруги, как, впрочем, и после.
В Париже девочке было интереснее проводить время с братом и его друзьями, иногда играть на акустике, рисовать акварелью, смотреть фильмы один за одним. Здесь же, в Германии, появились красавцы-кавалеры с томными взглядами и глупыми именами — в обаянии Чарли ничуть не уступала Мишелю.
Рей же не была похожа ни на кого. Ей даже прощалось легкомысленное «Лотти» и вечные опоздания («Прости, совсем зачиталась. Такой сюжет, это нечто!»).
Странно лишь, что при такой яркой красоте, у нее до сих пор не было парня. Но задавать в лоб подобные вопросы было бы грубо, и Чарли молчала, снедаемая любопытством с примесью чего-то... чего-то. Она не знала.
Между тем наступила весна, а с ней усилились нагрузки в школе — преподаватели заваливали подопечных дополнительными заданиями, напоминая о грядущих контрольных; театральный не отставал: внеплановые репетиции регулярно занимали оставшиеся крохи свободного времени.
«Роль дриады мне пожалуй даже пойдет».
«Интересно, а у Рей только на лице веснушки?»
«Глупость какая...»
Пауль (вроде все-таки не Родригес) скорее раздражал, чем отвлекал от гнусной рутины, но Чарли и не возлагала на него особых надежд. Увлечение юности — да о каком серьезном чувстве может идти речь в пятнадцать лет? Боже, жизнь ведь не дамский роман.
«Вот бы брат тоже это понял».
Конечно, Мишель понимал. Но все равно за него было обидно. В начале января брат уехал в Берлин, плотно занявшись осуществлением своей мечты, а его фигуристая курица срывала телефон Чарли. Кроме того, семейные посиделки, так любимые ими раньше, стали редким праздником — Мишель нечасто приезжал на выходные.
Чарли скучала и маялась от сезонной депрессии, наплевав на тысячу и одно дело. Парк был, как обычно, волшебно красив («в большой степени своей малолюдностью»).
Ярко-зеленые новорожденные листочки освещало ослепительное солнце, наполняло медовой сластью их множество. Это место вселяло надежду, заставляло с замиранием наблюдать за весенним безумием красок, за плавным ходом белых облаков по небу, синему, словно выписанному чистой краской. Девочка сидела на любимой скамейке, закинув ногу на ногу. С этой позиции открывался великолепный вид на парк – возвышенность позволяла окинуть взглядом практически весь простор вокруг себя: тропинки, раскинувшие ветви деревья, фигуры редких прохожих. Она быстро, отрывистыми уверенными движениями царапала в скетчбуке зарисовки: дымка травинок, проросшая сквозь брусчатку; полная женщина, гуляющая с собачкой; переплетение ветвей над головой... Весна кружила голову.
На следующей страничке, окончательно потеряв интерес к миру, Чарли уверенно царапала знакомый профиль. Аккуратные пряди, выбившиеся из кос, россыпь веснушек — но все не то — образ смазанный, хоть и узнаваемый.
Подумав, девочка вырвала лист, смяла и отправила в полет до ближайшей урны.